История офисной жизни. Часть 2: на пути к современности

В прошлой части нашего цикла мы оставили человечество на заре восемнадцатого века. Вторая половина этого столетия, запомнится людям как эпоха расцвета европейских империй, промышленной революции и появления того, что мы привыкли называть классической культурой. Именно в это время, с восемнадцатого по девятнадцатый век, работа с документами перестаёт быть уделом узкой касты профессионалов и становится массовым явлением.

Непрерывный рост экономики, развитие банковского дела и производства, а также набирающая обороты год за годом централизация государственной власти сформировали невиданный доселе запрос на офисных сотрудников, который с годами будет только расти.

Начинают открываться первые специальные офисные здания. В 1726 году заканчивается строительство Лондонского Адмиралтейства, а в 1729 открывается Дом Ост-Индской Компании.

Здание старого Адмиралтейства в Лондоне

 В крупных европейских городах с огромной скоростью разрастается новое сословие образованных горожан, ставших первыми современными офисными работниками в полном смысле этого слова.

Тогда же начинается бурный процесс эволюции офисной мебели, история которой куда драматичнее, чем может показаться на первый взгляд.

Первое кресло на колёсиках было разработано самим Вольтером. Великий мыслитель проводил большую часть жизни в рабочем кабинете и стремился максимально оптимизировать своё рабочее время.

Кресло Вольтера

Несмотря на весь пророческий потенциал задумки, конструкция получилась далеко не идеальной: она была неспособна поворачиваться вокруг своей оси и перемещалась с трудом даже по гладкому полу.

Подобные эксперименты проводил не один Вольтер. Например, Чарльз Дарвин оснастил колесиками всю мебель в своём кабинете, за исключением шкафов, а третий президент США Томас Джефферсон разработал первое вращающееся рабочее кресло.

Но если все описанные выше изобретения были уникальными диковинками, которые придумывались энтузиастами ради собственного комфорта и эффективности, то на Лондонской Всемирной выставке в 1857 году публике было представлено первое кресло, в котором современный человек может легко узнать предмет мебели, стоящий у его собственного рабочего стола.

Это кресло было пригодно для массового производства, обладало колесиками, легко вращалось вокруг своей оси, наклонялось в разные стороны и предоставляло своему владельцу возможность самостоятельно подобрать высоту.

Прототип офисного кресла с Лондонской выставки 1857 года

Несмотря на всю очевидную гениальность изобретения, в Англии оно было принято крайне холодно. Протестантская этика труда и суровые викторианские нравы не поощряли стремление к комфорту, и большинством состоятельных лондонцев инновация была воспринята как излишне легкомысленная.

Зато подлинный фурор произвёл венский стул, представленный на той же выставке. Это был самый дешевый, компактный и транспортабельный стул, известный на тот момент человечеству. Он собирался всего из шести элементов, мог служить от тридцати до пятидесяти лет, а ящик объёмом в один кубический метр вмещал в себя тридцать шесть таких стульев в разобранном виде. Подобная технология не имела ничего общего с комфортом и заботой о сотрудниках, но позволяла сэкономить средства на обстановке офиса в несколько раз. Дань уважения её изобретателю отдавал даже Отто фон Бисмарк.

Венский стул в разобранном виде

Кстати, суперкомфортное кресло с той выставки также не осталось без дела, обретя признание по ту сторону океана среди американских менеджеров. Так, никем не замеченный, прошел раскол между европейской и американской офисной культурой, который продлился еще почти сто лет.

В том же девятнадцатом веке начинают появляться первые небоскрёбы (стоит отметить, что тогда под этим термином понимались здания, часто не достигающие и девяти этажей), которые быстро заполняются офисами частных компаний.

Правда, долгое время все более или менее успешные фирмы располагали своих сотрудников исключительно на первых двух этажах, причиной тому были лифты тех времён, в которые многие работники отказывались заходить даже под страхом увольнения. Конструкция была максимально ненадёжной и держалась на канате, разрыв которого случался довольно часто и оборачивался, как правило, неминуемой смертью для всех пассажиров.

Ситуация изменилась только к 1854 году, после того как Элайджа Отис представил свой аварийный тормоз для лифтов. Чтобы убедить публику в надёжности изобретения, ему потребовалось устроить наглядную демонстрацию на выставке в Кристал-Пэласе. Отис поднялся на лифте, оснащённом аварийным тормозом, после чего помощник перерубил топором удерживающий трос.

Успех Отиса был оглушительным, а его изобретение изменило офисную архитектуру навсегда: престижными стали считаться верхние, а не нижние этажи зданий, а сами офисы начали неуклонно расти вверх.

Демонстрация Элайджа Отиса

Вместе с инженерными технологиями развивались и социальные. Бурный рост числа офисных работников требовал новых стратегий управления.

Промышленная революция сыграла злую шутку не только с заводскими рабочими, но и с офисными служащими. Увеличение числа рабочих мест, вытащившее многих из нищеты, обернулось чудовищным падением качества условий труда. С каждым годом нагрузки становились всё изнурительнее, смены дольше, а количество санкций, применяемых к сотрудникам, росло куда быстрее зарплат.

Массовое недовольство офисных работников, социальная напряжённость и профсоюзная борьба формировали корпоративный климат той эпохи. Одним из первых, кто попытался как‑то изменить жизнь людей к лучшему, был английский философ Роберт Оуэн, создавший теорию социального менеджмента. Концепция Оуэна предлогала замену господствовавшей в те годы системы штрафов и наказаний комплексом позитивных стимулов и поощрений, призванных повысить эффективность работы сотрудников ненасильственным путём.

Многие из идей Оуэна оказались пророческими, им было суждено изменить мир офисных служащих, и они это сделают, но только спустя сотню лет. Доминирующей же культурой управления той эпохи станет «тейлоризм».

Офис времён тейлоризма

Фредерик Тейлор — автор теории научного менеджмента. В соответствии с его концепцией офис имитировал работу заводского конвейера. Все задачи были разбиты между отдельными клерками по принципу разделения труда. Одни работники вскрывали конверты, другие наклеивали марки, третьи заполняли бланки.

Основных задач у подобного подхода было две: во‑первых — свести количество лишних движений к минимуму, во‑вторых — обеспечить бесперебойное выполнение задач. Как несложно догадаться, свободное время и перерывы для сотрудников Тейлор не одобрял.

В общем‑то, всё самое страшное, что может прийти человеку в голову при слове «офис», было неотъемлемой частью тейлоровской культуры управления: монотонность, однообразие, тотальная обезличенность и полное отсутствие понимания работником смысла своих действий.

Если хотите представить себе мир офисного служащего, прошедшего через эксперимент с научным менеджментом, то просто откройте любой роман Франца Кафки.

Франц Кафка, австрийский писатель начала двадцатого века, проработавший всю жизнь в страховой конторе. Образованное от его имени прилагательное "кафкианский" до сих пор используется, чтобы описать сочетание ужаса и абсурда.

Одним из продолжателей дела Тейлора был американский психолог Фрэнк Банкер Гилбрет. Как и говорилось выше, научный менеджмент стремился повысить эффективность сотрудника, сведя к минимуму количество действий, совершаемых им на рабочем месте. Гилбрет довёл тейлоровский подход до логического финала, разработав специальные методички для менеджеров, в которых подробно описал, сколько именно движений нужно работнику для выполнения различных задач.

Результатом работы Гилберта с одной стороны стало оснащение рабочих мест такими удобными вещами, как лоток для писем и копировальная бумага, а с другой — появление инструкций, регламентирующих количество допустимых действий на рабочем месте.

Несмотря на всю очевидную бесчеловечность тейлоровской системы управления, она действительно позволяла повысить эффективность предприятий. Все попытки офисных служащих создать профсоюзное движение, сравнимое по эффективности с тем, которое было у заводских рабочих, обернулось провалом, и на то были вполне объективные причины.

Фрэнк Банкер Гилбрет

Первые работники офисов были сыновьями рабочих и выходцами из ремесленных мастерских, которые не захотели пачкать руки в мазуте и гнуть спины на фабриках, как их отцы. Они смогли получить образование, что по тем временам само по себе уже было достижением. Правда, это образование сводилось, как правило, к умению читать и писать, а также базовому знанию арифметики. В девятнадцатом — начале двадцатого века этого было вполне достаточно, чтобы занять место клерка, но всё же слишком мало, чтобы надеяться на какие‑то карьерные перспективы.

В итоге большинство офисных служащих оказались в странном положении: с одной стороны, они не могли изменить своё положение, продвигаясь по карьерной лестнице, а с другой — им уже было что терять в отличие от фабричных рабочих, которые знали, что дальше завода их уже точно не пошлют.

Жизнь клерка, при всех её тяготах, была куда сытнее и легче, чем у рабочего, а забастовка легко могла обернуться массовыми увольнениями. Так движение за права офисных сотрудников погибло, даже не успев толком появиться на свет.

Рабочая демонстрация в Лондоне, конец девятнадцатого века

Сделал прогресс жизнь людей лучше или хуже — вопрос философский. Неоднозначная судьба молодого класса офисных служащих была отражением противоречивой и сложной судьбы всего человечества в те времена. Впереди мир ждали две мировые войны и эпоха, которую мы уже можем с полным правом назвать современностью.